Вопросы ленинизма. Что такое трудовой народ часть2

ЧТО ТАКОЕ ТРУДОВОЙ НАРОД? Вопросы ленинизма

После публикации первой части этой статьи («Советская Россия», 06.05.2010) (http://krasnoe.tv/node/5266) на интернет-форуме нашей газеты возникла дискуссия, очень похожая на дискуссию рубежа XIX–XX веков между народниками и марксистами.

Напомню, что точка зрения народников и их преемников – трудовиков и эсеров – заключалась в следующем. Развитие капитализма в России невозможно, ибо, поскольку огромное большинство населения нищает и не предъявляет платежеспособного спроса на товары отечественной промышленности, он не имеет внутреннего рынка сбыта. Поэтому капитализм есть не развитие народного производства и повышение народного благосостояния, а бессовестный грабеж. Поэтому против этого грабежа должен восстать весь трудовой народ вне зависимости от того, есть ли он городской рабочий или мелкий крестьянин. В отстаивании аналогичных тезисов некоторые читатели настроены очень радикально. Например, отклик читателя под ником hitcliff настолько хорош и типичен, что процитирую его возможно более полно: «Вы здесь пишете про какое-то капиталистическое развитие, складывание классов и прочую феерическую чушь, когда речь идет ни о каком не о капитализме, а просто о разрушении общества и скорой гибели страны. Начитавшиеся подобной чепухи люди решат, что ничего принципиально страшного им не грозит – буржуи закончили первоначальное накопление и теперь перейдут к восстановлению производства и материальных подсистем общества. Но нынешние «капиталисты» ни к какому восстановлению никогда не перейдут, и это вполне очевидно. Им не нужна ни наука, ни культура, ни образованное население, ни обеспечение его жизнедеятельности. Таковы сегодня и западные капиталисты. То, что сегодня происходит в мире, не происходило еще никогда – речь идет о глобальном разрушении общества и всех его несущих подсистем. Речь не идет ни о каком капитализме – это все в прошлом. Следовательно, вред данной статьи очевиден. Люди вместо борьбы за само свое существование будут готовиться к «усилению капиталистической эксплуатации». Подобные ложные интерпретации исходят от непонимания побудительных мотивов прежних капиталистов, навеянных ортодоксальными материалистическими теориями. Побудительные мотивы прежних капиталистов не состояли только в получении денежной прибыли, они состояли и во вполне человеческих мотивах – стремлении создать новое, организовать сложное производство, реализовать себя в реальной общественно-полезной деятельности. Пока существовала религиозность в западном обществе – это и не могло быть иначе. На сегодня религиозность в западном обществе практически уничтожена – дошли до того, что церкви в Западной Европе сдаются под кабаки. Поэтому нынешние капиталисты не будут создавать ничего общественно полезного ни у нас, ни за рубежом. А будут всемерно способствовать деградации и разрушению общества, развращению и растлению человеческой личности». Автор этого гневного отклика явно солидарен с точкой зрения немецкого социолога Макса Вебера, связывавшего развитие европейского капитализма с определенной формой религиозного сознания – так называемой протестантской этикой. Ну а поскольку эта этика сегодня якобы исчезла, то и никакого капитализма, как выражался Паниковский, давно уже нет и скоро совсем не будет. А уж в православной России протестантской этики и подавно никогда не было. Народники полагали, что развития будто бы нет, если выгоду из него извлекает меньшая часть народа. Что противоречия развития капитализма будто бы означают невозможность его развития. Грабеж, как и ныне, понимался в примитивной форме бытовой кражи, а не в экономической эксплуатации. Все эти банальности были предметом язвительной критики Маркса, Энгельса и Ленина. Очень это похоже и на современную ситуацию. Говорят, что если происходит обнищание известной части населения, то это не развитие и никакой не капитализм, а просто грабеж. Похоже, мои оппоненты никогда настоящего капитализма и в глаза не видели и руководствуются в своих суждениях и оценках распространившимися среди советских людей к исходу 80-х годов прошлого века мифами о капитализме как обществе всеобщего изобилия и благоденствия. «Настоящий или ненастоящий российский капитализм? – спрашивает читатель rut-75. – Ответ ясен уже из того, что его природа – не созидательная. Он есть криминальный потребитель производственных и природных ресурсов, созданных социалистическим обществом». Пафос автора вполне понятен. Но если им увлечься, можно ненароком забрести в глубочайшее идейное и политическое болото. Ведь если утверждается, что российский капитализм – не созидателен, то тем самым предполагается, что возможен и где-то существует (и в России возможен) какой-то иной – созидательный – капитализм. Деление капитала на «созидательный» (он же отечественный, национально-ориентированный) и паразитический (он же спекулятивный, космополитический) – это деление является теоретической основой фашизма во всех его разновидностях. В «Майн кампф» Гитлер с восторгом повествует, что открытие этого различия перевернуло все его мировоззрение: «Я окончательно обрел все необходимые предпосылки для создания новой партии. Строгое разделение между биржевым капиталом и национальным хозяйством вообще давало возможность начать борьбу против интернационализации германского хозяйства, НЕ ОТКРЫВАЯ ОДНОВРЕМЕННО БОРЬБЫ ПРОТИВ КАПИТАЛА ВООБЩЕ (выделено мной. – А.Ф.) как фактора, необходимого для сохранения независимого народного хозяйства». Теперь ясно, о чем речь? Я не стал бы цитировать фюрера, если бы его «идеи» не воспроизводились сегодня многими нашими доморощенными «национал-патриотами». Будем, мол, поддерживать отечественный «патриотический капитал», а бороться – против картавого международного спекулятивного финансового капитала. Нет уж, эту гадину нужно раздавить в ее идейном зародыше!

Противопоставление «производительного» и «спекулятивного» капиталов, разумеется, вздорное. Они неотделимы друг от друга и образуют взаимно питательную почву. Отделить «правильную» (производительную) капиталистическую эксплуатацию от «неправильной» (спекулятивной) удавалось до сих пор лишь в воспаленном воображении. На самом же деле единственной созидательной (производительной) силой в истории общества был, есть и всегда будет живой человеческий труд – физический и умственный. Меняются лишь способы присвоения результатов чужого труда эксплуататорскими классами. Эти способы сегодня столь изощренны, что многих приводят в полное недоумение. Тот же hitcliff задает мне, как ему кажется, риторический вопрос: «Можно ли поверить, что, имея почти вдвое меньшую среднюю зарплату, потребление сегодня в 2,3 раза больше, чем в РСФСР конца 80-х! ВВП с 1990 по 2008 год вырос на 17%, а рост потребления всего общества в 2,3 раза! Ну не чушь ли это, господин Фролов? Как в такое может поверить здравомыслящий человек?» Да, уважаемый, поверить в это можно и нужно. И сделать это нужно именно для того, чтобы разобраться в том, как стал возможен этот кажущийся невозможным и непостижимым парадокс. На самом деле никакого парадокса нет. Кто вам сказал, что сегодня, как и 20 лет назад, покупки делаются исключительно трудящимися и преимущественно на заработную плату, на трудовые доходы? А куда тогда деть, например, теневой сектор экономики и коррупционный «фонд», превышающий госбюджет? Или их «герои», по-вашему, ничего не покупают? По-моему, как раз наоборот, они отовариваются значительно более обильно и изысканно, чем трудящиеся. А олигархические дворцы, яхты, «роллс-ройсы», бриллианты и т.д. куда прикажете записать? В том-то и дело, что некуда их записать, кроме как в общий товарооборот. Так что Росстат здесь не ошибается и ничего не фальсифицирует. Ларчик открывается просто: физический объем покупок вырос преимущественно не в результате роста зарплат, а в результате роста иных доходов. Оборот розничной торговли потому и взят за основу, что он зависит не только и не столько от зарплат, сколько от «нетрудовых доходов». Все зависит от того, что называть чушью, и что – здравым смыслом. Если наивно полагать, что потребление по-прежнему идет исключительно «по труду», то указанные цифры, конечно, чушь. Иными словами, «здравомыслящий человек» убежден, что Россия до сих пор живет при социализме. Насколько полезно такое убеждение, предоставляю решать читателям. А если знать, что помимо распределения «по труду» есть еще распределение «по капиталу», то все становится на свои места. Никто никого не призывает слепо верить в то, что можно проверить. Это отнюдь не чушь, а реальное противоречие, свидетельствующее о том, что в жизни общества произошел качественный перелом или, конкретно говоря, регрессивная смена общественно-экономической формации. И кстати. Утверждение, что продолжается только процесс грабежа и проедания ранее накопленных богатств, равносильно утверждению, что в нашем Отечестве вообще не осталось никаких трудящихся, производящих какие-либо материальные ценности. Есть только «класс» соучаствующих в грабеже лентяев, которых никто не эксплуатирует. Такого рода общество неминуемо обречено на гибель, ибо в нем нет никаких здоровых сил. Помимо того что это не соответствует действительности, это еще и не очень патриотично.

НО ЭТО все теоретические рассуждения, для проверки которых обратимся к практике. К тому, что выстрадали и говорят доведенные до отчаяния люди. Например шахтеры, вышедшие на стихийный митинг в Междуреченске. И их слова подтверждают, что их эксплуатируют именно капиталистически. – Мы – натуральные рабы. У каждого на шее кредитная удавка. – Мужики боятся говорить правду – говорунов немедленно уволят. – Мы работаем за кусок хлеба. Его кидают нам, как псам, чтобы копыта не протянуть, чтобы были силы ходить на работу. – Козовой (мультимиллионер, гендиректор и совладелец «Распадской») сказал на собрании: «Вы работаете не за зарплату, а за место. А если вам это не нравится, я найму китайцев, которые будут работать за меньшие деньги». Вряд ли шахтеры, да и сам г-н Козовой открывали когда-нибудь первый том «Капитала» Маркса. Но написанное там они повторили едва ли не слово в слово. Там сказано, что рабочую силу капиталисты покупают по ее стоимости. А эта стоимость в свою очередь равна стоимости минимального набора жизненных средств, необходимых для функционирования и воспроизводства рабочей силы. Пролетарий должен получать ровно столько, чтобы он сам и его семья не умерли с голоду. Все, что сверх того, то от лукавого. При этом пролетарий пролетарию рознь. Стоимость рабочей силы гипотетического китайского гастарбайтера ниже, чем у потомственного жителя Кузбасса. Разумеется, в конкретных условиях шахтерского моногорода угрозы г-на Козового заменить всех китайцами есть не более чем попытка взять на понт. Но в стратегическом плане, в масштабах капиталистической формации это угроза совершенно реальная: «Другие придут, сменив уют на риск и непомерный труд, – пройдут тобой не пройденный маршрут». В полном соответствии со своей, описанной в «Капитале», природой капиталист требует от пролетария именно риска и непомерного труда и говорит: «Ты сидишь на кредитах, тебе нечем их погашать? Извини, но это не мои, а твои проблемы. С меня достаточно, чтобы ты не помер с голоду и смог спуститься в забой и чтобы твои дети со временем смогли тебя заменить. Но имей в виду, чтобы работать в забое, совсем не обязательно летать в отпуск на Канары. Строго говоря, и отпуск тебе тоже не обязателен – за глаза хватит Рождества и Пасхи, ну и еще Первомая и «Дня народного единства». И детям твоим совсем не обязательно получать приличное образование. Для воспроизводства твоей рабочей силы не требуются также ни новая квартира, ни машина. Вот шесть соток под огород, может быть, и требуются, поскольку, выращивая себе картошку, ты снизишь мои расходы на твою зарплату». Итак, продажа своей рабочей силы капиталисту на «свободном» рынке труда выделяет пролетариев из общих рядов трудящихся. Не вдаваясь в детали и массу переходных состояний, выделим «чистые» основные типы трудящихся классов в истории человечества по сочетанию трех признаков: личная свобода/несвобода, отношение к средствам производства, продажа рабочей силы. «Свобода лучше несвободы», – сказал президент Медведев. Это бесспорно, но если не копнуть глубже, этот тезис еще слишком абстрактен и потому бессодержателен. Бывает такая свобода, которая экономически тождественна рабству. Объективное содержание термина «наемное рабство» – отнюдь не эмоциональная, а сугубо научная оценка. Пролетарий именуется наемным рабом только по причине отсутствия у него собственности на средства производства, и больше ни по какой. (Отождествлять же уровень жизни античного раба и современного рабочего никто, конечно, не собирается.)

Все четыре типа дожили до наших дней, хотя и в новой пропорции. Но и рабы, в том числе и наемные, бывают разные. Одному и тому же рабскому экономическому положению могут сопутствовать различные идейно-психологические состояния. Еще у Гегеля в «Феноменологии духа» есть глубокие мысли насчет эволюции рабского сознания, диалектики раба и господина: «На первых порах для рабства господин есть сущность… И хотя страх перед господином есть начало мудрости, тем не менее сознание здесь для него самого не есть для себя бытие. Но благодаря труду оно приходит к самому себе (выделено мной. – А.Ф.)». Да, недаром Герцен назвал философию Гегеля алгеброй революции! Гегелевская теория труда как «возвращения человека к самому себе», равно как и трудовая теория стоимости Смита–Рикардо, и есть самая революционная из всех идей, выдвинутых буржуазными идеологами, и поэтому последняя. Дальше буржуазная идеология впадает в сплошную реакцию, в полное отрицание или вульгарное извращение ключевой роли труда во всех общественных процессах от превращения обезьяны в человека до созидания всего общественного богатства как материального, так и духовного. Но эстафету принимают идеологи пролетариата. Пользуясь гегелевским понятийным аппаратом, Маркс и Энгельс говорили о процессе превращении пролетариата из «класса в себе» в «класс для себя». Наконец, Ленин, как продолжатель и гениальный «переводчик» гегелевской диалектики на язык материализма, вывел классическую формулу: «Раб, сознающий свое рабское положение и борющийся против него, есть революционер. Раб, не сознающий своего рабства и прозябающий в молчаливой, бессознательной и бессловесной рабской жизни, есть просто раб. Раб, у которого слюнки текут, когда он самодовольно описывает прелести рабской жизни и восторгается добрым и хорошим господином, есть холоп, хам» (т. 16, с. 40). А теперь спросим себя и попробуем непредвзято разобраться: в каком из перечисленных Лениным «агрегатных состояний» сознания находились и находятся ныне междуреченские пролетарии? Вообще говоря, за прошедшие два десятка лет кузбасские (донецкие, воркутинские и т.д.) шахтеры совершенно точно уже побывали в двух состояниях, а теперь, возможно, стоят на пороге перехода к третьему. Но только на пороге и только возможно. 1989–1991 годы. Холопы, у которых слюнки текут, – пока только в мечтаниях о будущих прелестях рабской жизни; хамы, восторгающиеся грядущим добрым и хорошим господином. Чего тогда хотели бастующие? Цитирую лейтмотив по памяти, но ручаюсь за смысл: «Нам все равно, кто хозяин, лишь бы он нам много денег платил, чтобы мы могли отдыхать на Канарах!» Согласно опросам 1990 года, практически все шахтеры хотели иметь в частной собственности землю, квартиру, машину и т.д. и только 24% желали быть собственниками производственных помещений, техники и оборудования для производства. То есть три четверти не желали быть собственниками средств производства. Мудрено ли, что чубайсовская приватизация крупного производства прошла без всякого сопротивления со стороны «трудового народа»! Прозрение стало наступать гораздо позже. 1992–2009 годы. Требования предыдущего «агрегатного состояния» полностью реализованы, и даже с избытком. Главное, что форма собственности изменена – шахты приватизированы абрамовичами, абрамовыми, козовыми и т.п. Но шахтеры согласны. С одной стороны, не изжиты еще холопские мечтания, а с другой – господствует страх перед господином как «начало мудрости». Они превратились в «просто рабов», не сознающих своего рабства и прозябающих в молчаливой, бессознательной и бессловесной рабской жизни. Даже знаменитая «рельсовая война» 1998 года не означала еще, по моему мнению, серьезного осознания шахтерами своего рабского положения. 2010 год. Новые акции протеста, связанные отнюдь не только с катастрофой на «Распадской», забастовка на которой планировалась еще в марте. Не означают ли признания, сделанные на митинге в Междуреченске, постепенного перехода пролетариев в состояние если еще не революционеров, то хотя бы рабов, начинающих осознавать свое рабское положение? Достоверных фактических данных для уверенного ответа пока немного. Однако это не мешает обрисовать теоретическую «матрицу», в «клетки» которой могут уложиться требования шахтера и современного пролетария вообще. Действительно, чего хотят или могут хотеть шахтеры и что означают их требования на самом деле? Тут возможны варианты: 1. Доказать, что их рабочая сила на самом деле стоит больше, чем платит им капиталист, и добиться, чтобы он покупал ее по реальной стоимости. Доказать, что для поддержания своей трудоспособности на минимально необходимом уровне шахтеру требуется жить в просторной квартире, ездить на личном автомобиле и отдыхать на Канарах. Иначе, мол, он не сможет работать. Доказать это можно только одним способом – перестать работать, встать на забастовку. 2. Уговорить или заставить капиталиста поделиться с рабочими частью прибавочной стоимости, то есть начать продавать свою рабсилу по цене выше стоимости. Такая затея имеет шанс на успех только при заключении союза капиталистов и рабочих против какого-нибудь внешнего «врага», в выгодах от совместного порабощения которого рабочие будут иметь свою долю. Тому есть много исторических примеров. 3. Перестать продавать рабсилу, упразднить покупателя и начать получать зарплату по труду. А для этого нужно ни много ни мало, как освободить рабочую силу от товарной формы, то есть уничтожить товарное производство как таковое, то есть совершить социалистическую революцию.

Выбор между этими тремя путями произойдет в острой борьбе. Разные силы будут тянуть в противоположные стороны. На междуреченском горизонте просматриваются по меньшей мере две силы. Анонимный «Союз жителей Кузбасса», призывающий шахтеров перейти от экономических к политическим требованиям. И «договороспособная», принятая губернатором Тулеевым, инициативная группа шахтеров, лидер которой Елена Першина уже заявила: «Зачем шахтерам обострять ситуацию, когда ситуация реально начала решаться, есть устойчивый диалог? Рабочим этого не нужно, им нужна работа, социальное обеспечение и нормальная зарплата, а не крохи. А обострение нужно кому-то другому». В общем, явная тяга к первому «агрегатному состоянию»… Не клевета ли это на рабочий класс? Увы, нет, что подтверждено всеми событиями последнего двадцатилетия. В чем же причины этого печального явления.

Откройтесь мне, равно как на духу: Что привело вас к этому греху?

На мой взгляд, к «греху» привело смешение разных слоев и классов, образующих в совокупности «трудовой народ», растворение рабочего класса в общей массе «трудящихся». Но анализ этой проблемы многим представляется неуместным. Читатель под ником ququ так прямо и пишет: «При всей своей очевидной актуальности в стратегическом отношении статья совершенно неуместна в тактическом отношении. Перед очередной схваткой советского с антисоветским не следовало бы отвлекать диаграммами и предлагать поразмышлять на тему, что такое современный пролетариат». Тезис чисто народнический, предпочитающий за лесом не видеть деревьев. Но придется увидеть. Это не ослабит, а, наоборот, укрепит силы трудового народа. Дифференциация трудящихся классов капиталистического общества, выделение из них пролетариата как единственно последовательной революционной силы – исключительно заслуга марксизма. С тех пор, однако, прошло полтора столетия, и очень многое в мире изменилось. Поэтому слепо повторять конкретные выводы и оценки классиков не следует. Но это не отменяет необходимости, руководствуясь марксистской методологией, предпринять аналогичный анализ применительно к современному трудовому народу. Об этом – в следующей, заключительной части статьи.

Александр ФРОЛОВ. 22/05/2010 http://www.sovross.ru