Правда о пытках в 1937 году

За десятилетия контрреволюции прошлое нашей великой и прекрасной Родины – Советского Союза – по всем основным событиям её истории оболгано, замазано дёгтем. Для нас, современных коммунистов, важнейшей задачей, нашим святым долгом является нести новым поколениям правду и о самом Сталине, и обо всех аспектах общественной и политической жизни в Советской стране в сталинскую эпоху. Наша страна может возродиться, только полностью преодолев мощные напластования идеологической грязи и мусора в отношении сути событий 30-х годов, объективно и доказательно отвергнув мифы о так называемых «сталинских репрессиях», составляющие основу всей колоссальной пирамиды лжи о Сталине, созданной и поддерживаемой врагами социализма.

Вся конструкция лжи о «сталинских репрессиях» держится на двух «столпах». Первый из них восходит напрямую и к печально известному докладу Хрущева, и к его последующим установкам в докладах: «никаких врагов у советской власти к середине тридцатых годов не было». Сталин их придумал для своих нужд, они были ему нужны для реализации плана достижения абсолютной власти. Рассуждал Хрущёв красиво, даже «по-классовому»: буржуазии у нас нет, кулачество как класс ликвидировали? – ликвидировали. Так кто же будет бороться против Советской власти? Хрущёв «примитивизировал» ситуацию – раскулачили кулака, и он «довольный» пошел в колхозники. Сталин рассуждал несравненно глубже и правдивее: по мере строительства социализма сопротивление свергнутых классов будет не только не затухать, оно будет нарастать. Так оно и было. Вспомним хотя бы Великую Отечественную войну: здесь и власовцы, и всплывшие снова на поверхность белые генералы, и «лесные братья». Рассекреченные сводки КГБ уже за послевоенные годы говорят о тысячах расклеенных антисоветских листовок, публичных «круто» антисоветских высказываниях. Ну а то, что мы видели в ходе и после перестройки – это просто хрестоматийное доказательство правоты Сталина по вопросу нарастания классовой борьбы.

Как боролись хрущёвцы с тем влиянием, которое оказывали и на советских людей, и на многочисленных иностранцев, репортажи с открытых политических процессов в Октябрьском зале Дома Союзов, незамедлительно публикуемые их полные стенограммы? Американский журналист Уолтер Дюранти, присутствовавший на процессах, писал потом в своей книге «Кремль и народ»: «Процесс право-троцкистского блока впервые выявил и разоблачил перед всем миром приемы «пятой колонны». Вся техника методов скрытой войны – пропаганда, террор, измена в руководящих учреждениях, махинации квислингов, тактика тайной армии, наносящей удар изнутри, – словом, вся сущность стратегии «пятой колонны». «…Процессы один за другим (и в особенности, по-моему, процесс «генералов») постепенно восполнили картину, которая во время убийства Кирова была неясной и хаотичной... Последний московский процесс давал ответ не только на вопросы о том, кто убил Кирова и других видных советских и партийных деятелей, он поставил точку в деле ликвидации основ «пятой колонны» в Советском Союзе». Что противопоставили хрущёвцы многочисленным публикациям, книгам, фактам о врагах народа? Они голословно утверждают: всё это неправда, всё это ложь – всё это добыто пытками поголовно всех арестованных за антисоветские преступления. Это и есть второй «столп» в их аргументации по поводу «сталинских репрессий». И пойди-ка поспорь с реабилитированным заключённым, который готов рассказывать какие угодно страсти-мордасти о своих злоключениях в застенках ГПУ, ОГПУ, НКВД, КГБ. Таким вещам можно противопоставить только факты – строго документированные факты, документы. Силу таких документов хрущёвцы прекрасно понимали и потому старательно прятали их под замками спецхранов.

Но такие документы всё-таки есть. Вот о них, в которых предметно и надёжно говорится о пытках, и давайте поговорим. Письмо министра МВД Абакумова Сталину от 17 июля 1947 года с грифом «совершенно секретно». Первая строка этого довольно объёмистого документа: «Докладываю о сложившейся в органах МГБ практике ведения следствия по делам о шпионах, диверсантах, террористах и участниках антисоветского подполья». «В отношении арестованных, которые упорно сопротивляются требованиям следствия, ведут себя провокационно и всякими способами стараются затянуть следствие либо сбить его с правильного пути, применяются строгие меры режима содержания под стражей. К этим мерам относятся:

а) перевод в тюрьму с более жестким режимом, где сокращены часы сна и ухудшено содержание арестованного в смысле питания и других бытовых нужд;

б) помещение в одиночную камеру;

в) лишение прогулок, продуктовых передач и права чтения книг;

г) водворение в карцер сроком до 20 суток.

В отношении изобличенных следствием шпионов, диверсантов, террористов и других активных врагов советского народа, которые нагло отказываются выдать своих сообщников и не дают показаний о своей преступной деятельности, органы МГБ, в соответствии с указанием ЦК ВКП(б) от 10 января 1939 года, применяют меры физического воздействия.

В центре - с санкции руководства МГБ СССР.

На местах - с санкции министров государственной безопасности республик и начальников краевых и областных управлений МГБ.

Что мы узнали из этого документа, достоверности которого несомненно можно верить? В нём есть указание на дату (1939 год, не 1937!), когда органам дознания было разрешено применение физического воздействия. К кому? К подследственным, на которых у следователя имеется достоверный (вызывающий полное доверие) материал о совершении ими конкретного преступления. Ни о каком «выколачивании» признания «из ничего» здесь речь не идёт! На применение физического воздействия нужна санкция высокого начальства, которая и определяет в конце концов – применять физическое воздействие, есть ли для этого основания?

Ещё более детальные сведения о порядке применения физического воздействия есть в Протоколе допроса бывшего начальника Внутренней тюрьмы МГБ СССР А.Н.Миронова от 23 декабря 1955 года. Читаем: «В органах ВЧК-ОГПУ-НКВД-МВД-МГБ я состоял на службе с 1921 года. Во Внутренней тюрьме на разных должностях я служил с 1924 года. Вначале был старшим надзирателем, дежурным помощником начальника тюрьмы и начальником тюрьмы с 1937 г. по май 1953 г. В запас ушел полковником госбезопасности. ВОПРОС: Скажите, с разрешения кого во Внутренней тюрьме МВД СССР применялось физическое воздействие в период производства предварительного следствия в отношении арестованных. ОТВЕТ: Во Внутренней тюрьме МВД СССР бить арестованных начали в декабре 1952 г. (!, С.Х.), а до этого от нас работники направлялись в Лефортовскую тюрьму с 6 ноября 1952 года по указанию заместителя министра государственной безопасности Рюмина и его заместителей. Также с этого времени применялись и наручники в период производства предварительного следствия в отношении арестованных. В отношении каждого человека было указание того или иного заместителя министра. Книгу учёта применения физического воздействия мы вели в тюрьме. Но в отношении каждого арестованного на каждый конкретный случай имелось разрешение от заместителя министра соответствующего, т.е. который наблюдал за определенными управлениями. Применяли непосредственно физическое воздействие работники тюрьмы: были вовлечены два человека – БЕЛОВ и КУНИШНИКОВ – лейтенанты. Они из органов были уволены вместе со мной. Били арестованных резиновыми палками. Что касается применения наручников к арестованным, то я вёл список с указанием, кто назначил наручники и на сколько суток. Назначал наручники только заместитель министра, который наблюдал за соответствующим управлением. Список о применении наручников хранился в столе у дежурного. Снятие наручников происходило по указанию соответствующего следователя. Когда только начали применять наручники, то бывший заместитель министра ГОГЛИДЗЕ дал указание, что наручники в дневное время одевать в положение рук сзади, а в ночное время – спереди. О применении наручников и избиения в отношении определённых арестованных мне обычно звонили начальники следственных отделов управлений. В каждом конкретном случае я проверял эти указания, звонил соответствующим заместителям министра. Убедившись, что указание исходит от заместителя министра, я давал указание надеть наручники или произвести избиение… С моих слов записано верно и мне прочитано. МИРОНОВ».

Что мы здесь видим? Строгая организация, персональная ответственность за применение физического воздействия. Физическое воздействие производилось отдельно от допроса следователем. И наручники и избиения строго фиксировались в соответствующих книгах учёта. Двумя сотрудниками – БЕЛОВЫМ и КУНИШНИКОВЫМ за год могло бы быть «обработано» не более ста человек. Отсюда возникает законное сомнение в том, что пыткам подвергались не только все заключенные, но даже какая-то их значительная доля. Ну и главный вопрос – так где же находятся эти книги учёта избиений? Почему они не предъявлены историкам, широкой общественности? Ведь это УЛИКИ колоссальной силы воздействия.

Несколько слов о «реабилитации жертв политических репрессий». Можно было бы ожидать, что здесь проявится любовь буржуазных демократов к «правовой культуре» и «законности». Ан нет! Только издевательством над основами права можно назвать Закон РФ «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18 октября 1991 года, где в статье 5 говорится: «признаются не содержащими общественной опасности ниже перечисленные деяния и реабилитируются независимо от фактической обоснованности обвинения лица, осуждённые за: а) антисоветскую агитацию и пропаганду; б) распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный или общественный строй». А где же «закон обратной силы не имеет»?

Закончить хочется пророческими словами В.И.Вернадского: «Если мы отказываемся от высоких идеалов ради низменных целей комфорта и мещанства, алчности и материальных выгод, это означает вымирание и гибель нашего народа. Сейчас, на руинах великой державы, нам требуется духовный подъем, напряжение воли и мужество для того, чтобы сломить врагов внутренних, разъедающих страну изнутри. Для этого они низводят на нет величайшие победы советского народа в труде и боях. Нам следует помнить, твердо знать: у нас есть достойные ориентиры — то славное прошлое, когда страна возрождалась после кровавых междоусобиц и военной разрухи, когда она побеждала могучего и страшного врага, спасая свое достоинство, честь, независимость, духовные ценности и право на существование».

С.В.Христенко