Велимир Долоев
Забастовка рабочих двух дочерних предприятий национальной компании «КазМунайГаз» АО «Озенмунайгаз» (ОМГ) и АО «Каражанбасмунай» (КБМ) стала кульминацией длившегося полгода конфликта, в котором администрации нефтяных компаний и власть не останавливались ни перед какими преступлениями — вплоть до убийства профсоюзных активистов. Этот конфликт должен был быть как-нибудь разрешён. И он был разрешён самым простым способом, известным эксплуататорам всего мира со времен Ленского расстрела — провокацией, за которой следует кровавая расправа.
«Чего они добиваются? Ведь получают же самую высокую зарплату в стране?» — деланно удивляются официальные казахстанские СМИ, а вслед за ними и поклонники «свободного рынка» в России. «Они получают зарплату в размере от 250 до 450 тыс. тенге в зависимости от разряда», — уверяет иностранных журналистов глава АО «КазМунайГаз» Кайргельды Кабылдин. Мы это уже слышали. Слышали после трагедии в «Распадской», когда только что похоронившие своих товарищей новокузнецкие шахтеры узнали, что получают 80 тыс. рублей в месяц. И в том, и в этом случае цифры, озвучиваемые администрацией надо делить на три, а то и на четыре[1]. Если же кому-то и такие деньги покажутся солидной суммой (а при номинальной средней зарплате в Казахстане, составляющей порядка 55 тыс. тенге, это вполне вероятно), то можно вспомнить тот прискорбный факт, что в богатейшем нефтегазовом районе Казахстана — Мангистауской области — несколько лет подряд сохраняется самый высокий уровень безработицы в стране. А также самый высокий в стране прожиточный минимум.
Жанаозен — типичный депрессивный сырьевой моногород, каковых на постсоветском пространстве хватает. Большая часть населения работает в нефтедобывающей отрасли, в остальных сферах экономики трудятся в основном этнические казахи-репатрианты из Туркменистана и Узбекистана — так называемые «оралманы». Их приток в последние годы очень велик, но является вовсе не следствием роста экономики и расширения производства. Хотя дешевая неквалифицированная рабочая сила и не составляет прямой конкуренции казахским нефтяникам, она оказывает на них постоянное косвенное давление: увольнение для работника отрасли означает потерю не только всех средств к существованию, но и возможности их получить даже за счёт радикального снижения своего социального статуса[2].
Последняя забастовка стала лишь финалом длительной серии трудовых конфликтов, продолжающихся с 2008 года. Поводом для первых забастовок транспортников ОМГ стали планы руководства компании по приватизации предприятия. Эти забастовки — в июне 2008 года в самой ОМГ и в марте 2009 уже в частной компании «Бургылау», образовавшейся в результате приватизации части активов «Озенмунайгаз», — являясь, по сути, оборонительными, проходили пусть и с примитивными, но отчетливо политическими требованиями. Дальнейшие действия рабочих — забастовочные кампании весны и осени 2010 года — привели к частичному выполнению экономических требований нефтяников. Успех забастовок 2010 года вёл, с одной стороны, к росту сплочённости рабочих, с другой — к их политизации: именно в этот период активную деятельность среди рабочих развернули троцкисты из Комитета за Рабочий Интернационал. Но политические лозунги, в том числе лозунг национализации компаний и рабочего контроля, не были чем-то привнесенным извне троцкистами — они вытекали из всей логики борьбы нефтяников[3].
Таким образом, к весне 2011 года ситуация для хозяев нефтяных компаний города складывалась крайне неблагоприятная. Недовольство терявших сверхприбыли китайских инвесторов и акционеров, вредный пример для рабочих сопредельных с Жанаозеном городов — всё это привело к решению администраций нефтяных компаний больше не уступать ни тенге. Но было уже поздно — почувствовавших свою силу рабочих не могла заставить прекратить борьбу ни клеветническая кампания в СМИ, ни арест и осуждение юриста профсоюза Натальи Соколовой[4], ни убийство профсоюзного активиста Жаксылыка Турбаева[5]. Массовые увольнения только подлили масла в огонь — безработным нефтяникам, и так не склонным к компромиссам с хозяевами, теперь было попросту некуда отступать. У конфликта появился определённый международный резонанс — даже знаменитый музыкант Стинг отменил праздничный концерт в Астане[6]. Росло движение солидарности за рубежом и в самом Казахстане. Накануне Дня Независимости 16 декабря в Жанаозене была запланирована масштабная акция протеста.
Трактовки событий 16 декабря очень разнятся. По данным оппозиции, в толпу протестующих на полном ходу врезался полицейский УАЗ, что и стало причиной начала беспорядков. По данным провластных СМИ, некие неустановленные лица сначала напали на участников праздничного представления, а затем и на защитников правопорядка. Полиция открыла огонь. Число жертв также указывается разное — если власть говорит о десяти погибших, то оппозиция — о семидесяти. Роль провокаторов и их количество тоже являются предметом ожесточенных споров — от отрицания самого их существования до утверждений о том, что нефтяники стали разменной картой в руках неких «бандитствующих элементов». Очевидно одно: никакие «бандитствующие элементы» не могли оказать влияние на жанаозенских рабочих, выдержавших семимесячное противостояние только благодаря железной дисциплине и выдержке. Простор для маневра мародёры и погромщики, на которых с пеной у рта указывают господа охранители, могли получить только в кровавом хаосе, вся вина за создание которого лежит целиком на полиции. Это со всей очевидностью подтверждается скандальным видео расстрела бастующих, снятым на мобильный телефон из окна дома в Жанаозене[7]. По безоружным людям стреляют, раненых — добивают ногами и дубинками, некоторые сотрудники полиции откровенно развлекаются, стреляя в спины бегущим людям из пистолетов. Перед этими очевидными свидетельствами ничем не оправданной жестокости полиции сообщения о «погромах», по меньшей мере, меркнут.
Реакция властей Казахстана оказалась вполне предсказуемой: блокирование города, блокирование в самом городе сотовой связи и доступа в Интернет, блокирование казахстанских оппозиционных сайтов — вся информационная война на территории республики сводилась к классическому принципу «тащить и не пущать». Официальное заявление Генпрокуратуры говорило о том, что в Жанаозене «вследствие преступных действий группы лиц произошли массовые беспорядки». Никакой конкретики — «группа лиц» так и останется в официальных казахских СМИ безликой массой. При этом, разумеется, отрицается сам факт расстрела и наличия жертв. Большего в Казахстане в первые часы и не нужно было. Зато в России, где чуть ли не единственным источником информации «из первых рук» оказался сайт Социалистического Сопротивления Казахстана, союзникам назарбаевского режима, проплаченным и «идейным» охранителям, пришлось проявить незаурядную креативность в защите «законности и правопорядка». Вылезли на свет божий господа со старыми байками про самые высокие в стране зарплаты. Затем, конечно же, штатные конспирологи обнаружили «происки госдепа», которому то ли необходимо было подорвать китайское влияние в нефтедобывающей промышленности Казахстана, то ли сотворить новую «оранжевую революцию» и вывести республику из Таможенного союза. Версия «Вашингтонского обкома», впрочем, оказалась весьма шаткой: никакой особой озабоченности ситуацией в Жанаозене ни Брюссель, ни Вашингтон не проявили, да и комитет ООН по правам человека ограничился дежурными ничего не значащими призывами, в которых только самый упертый конспиратор может разглядеть признаки грядущей «гуманитарной интервенции». Кажется, единственный человек на Западе, всерьёз озабоченный конфликтом — депутат Европарламента Пол Мерфи, социалист, накануне 16 декабря рассказавший о трудовом конфликте в Казахстане… как видно на видеозаписи, в практически пустом зале заседаний[8].
С развитием ситуации понадобилось новое обоснование. И здесь ход мыслей штатных и нештатных дезинформаторов оказался вполне предсказуем: раз не госдеп — тогда «исламский след». Неведомо откуда появились в Жанаозене боевики с гранатометами и снайперскими винтовками, обстреливающие несчастных полицейских с крыш зданий. «Вооруженные до зубов исламисты», правда, за все время городских боев убили только одного правоохранителя[9]. Да и «Кавказ-центр», неоднократно воспевавший «муджахиддинов Казахстана», никак не спешит записать нефтяников в ряды «воинов Аллаха», пересказывая в целом информацию с сайта СоцСопра.
Кем же является «группа лиц», преступные действия которой привели к кровопролитию? Ибо как раз эта «группа», являющаяся чем-то отдельным от бастующих нефтяников, появляется во многих информационных сообщениях — как в официальных заявлениях властей, так и в рассказах самих забастовщиков. При этом власти Казахстана, в отличие от своих российских союзников, вовсе не спешат повесить на непонятных молодых людей ярлык «исламистов» или «агентов госдепа». Не спешат, потому что сами ещё не выяснили их происхождение? Возможно.
Как свидетельствует практика государственного террора, к разрешению трудовых конфликтов по методике ротмистра Трещенкова власти обычно прибегают в ситуации, когда все прочие средства подавления исчерпаны. И действительно, к началу декабря в Жанаозене сложилась патовая ситуация: для тысяч уволенных нефтяников восстановление на работе стало элементарным вопросом выживания. Политика администраций нефтяных компаний и поддерживающих их властей отрезала все пути к компромиссу даже на самых невыгодных для рабочих условиях. Китайские инвесторы, привыкшие к совсем другому поведению рабочей силы в странах «третьего мира», начали проявлять недовольство. Прибыли стремительно падали, да и государству конфликт обошелся дорого: только за первые два месяца забастовки бюджет недосчитался 22 млрд. тенге[10]. Самым логичным шагом в этой ситуации было — разрубить гордиев узел, благо назарбаевскому режиму вовсе не нужно опасаться «гуманитарной интервенции».
Однако режим Назарбаева просчитался. Конечно, никто из зарубежных партнёров не собирается свергать «бархатную диктатуру», но многочисленные акции солидарности в Казахстане и за рубежом, забастовки нефтяников по всей Мангистауской области, возникновение нового очага насилия в поселке Шетпе, где местные жители пытались перекрыть движение по железной дороге, и в результате от огня полиции погиб ещё один человек — все это убедило власти, что действовать только с помощью силы не получится. В ход пошло новое действенное оружие — елбасы лично посещает Актау, смещает акима области и глав нефтяных компаний, в которых бастовали нефтяники[11]. Выясняется, что он ещё несколько месяцев назад дал поручение уладить конфликт, однако оно не было надлежащим образом исполнено. Не понимай незадачливые подчиненные Назарбаева смысла разыгрываемого спектакля, они могли бы найти множество слов в свое оправдание. Например, сказать о том, что нельзя выполнить поручение, которое не было озвучено. Или напомнить, что удовлетворение всех требований нефтяников оказалось бы куда менее накладным делом, чем покупка Назарбаевым для своей дочери самой дорогой виллы в Женеве[12]. Но вступать в полемику с елбасы, ясное дело, никто не будет.
Разумеется, следующим шагом после «умиротворения» Жанаозена станет поиск виноватых. Но не стоит и надеяться, что среди силовиков найдется хоть один козёл отпущения, которого разжалуют в рядовые на радость правозащитникам. Со времен Николая Кровавого буржуазия и бюрократы стали куда циничнее. Виновников бойни найдут, но не в рядах полиции, и не в офисах нефтяных компаний. Их найдут на улицах Жанаозена, среди выживших рабочих, потерявших друзей, родных и близких. Трудовой конфликт будет надолго замят, и нефтяники Западного Казахстана получат хороший урок правовой грамотности.
Сейчас сложно сказать, извлекут ли правильные выводы из этого урока трудящиеся Казахстана, сумеют ли понять, что корень их проблем — не в «бархатной диктатуре», а в самой системе периферийного капитализма, не позволяющей бороться за права абсолютно законными методами. Населению постсоветского пространства двадцать лет всеми средствами внушали, что рынок и благосостояние, рынок и свобода — тождественные понятия. Вот и в день, когда восстали нефтяники, Медведев поздравил Назарбаева с «независимостью» страны, цинично похвалив за «впечатляющие результаты в экономическом развитии, обеспечении благосостояния своих граждан»[13]. Нужно понять, что в Жанаозене в очередной раз доказано обратное: рынок и процветание, рынок и свобода несовместимы. И предельно ясно показано, что рынок будет отстаивать свою власть самыми бесчеловечными методами. Тиражировать сегодня любые сказки: о «госдепе», «погромщиках», «исламистах», о «процветании» и «благосостоянии» — значит брать на себя ответственность за подлые убийства безоружных людей.
декабрь 2011 г.
http://www.scepsis.ru/library/id_3116.html
ОФИЦИАЛЬНО
Сегодня, 4 января, президент Казахстана Нурсултан Назарбаев продлил режим чрезвычайного положения в Жанаозене в связи с массовыми беспорядками. Как сообщили «ФедералПресс» в пресс-службе администрации президента республики, ограничения наложены до конца января 2012 года. «Постановляю продлить действие чрезвычайного положения в границах города Жанаозен Мангистауской области, введенного указом президента республики Казахстан от 17 декабря 2011 года, до 7 часов 00 минут 31 января 2012 года», — говорится в документе пресс-службы администрации. Назарбаев поручил правительству республики принять необходимые меры для обеспечения порядка на территории Жанаозены. Напомним, что 16 декабря 2011 года в городе прошли массовые беспорядки, в ходе которых были сожжены десятки зданий домов и автомобилей, погибли 16 человек и еще десятки получили ранения. Причиной беспорядков стала забастовка работников нефтяных компаний из-за задержки заработной платы.
