Один за (на?) всех

Только сильная единоличная власть способна организовать Россию с точки зрения обороны, международного статуса, стабильного развития, высокого уровня жизни. Все остальные формы управления в нашей стране непродуктивны, а потому временны.

Таким образом можно суммировать высказывания около пяти десятков выдающихся отечественных общественных и политических деятелей за три последних века. Хор возражающих им тих и застенчив; его в России всегда было едва слышно. Почему?

В древнем Риме времен республики, при чрезвычайных обстоятельствах (восстаниях в провинциях, войнах) сенат сам назначал диктатора и наделял его абсолютной верховной властью. Аксиомой считалось, что из стрессовой ситуации государство может вывести только «сильная рука».

Историку, хорошо знакомому со многими и многими путями, по которым шли страны мира в поисках своей самоидентификации, порой хочется воскликнуть – да ведь вся история России и есть один перманентный стресс!

Мы слишком большие, внутренне – недрами нашими – богатые и потому словно опутаны клубком переплетающихся интересов. Всем и всегда было и есть до нас дело! При этом мы такие разные – тот же клубок сплетается и в нас самих– из национальностей, религий, обычаев, понятий – и всё это тянется друг к другу, конфликтует… и всё это так удобно использовать, чтобы втянуть страну в очередной стресс.

На Рейне, в пивном ресторанчике, молодые кёльнцы объяснили мне суть хорошо знакомого моему поколению лозунга: «Один за всех; все – за одного». Ключевым словом было ‑ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ. Кто-то сейчас подумал: ну ясно, ‑ один – царь-батька отвечает за всех – народ; а народ, если нужно – горой за царя-батьку?! В сущности, всю нашу историю можно при желании подвести под эту схему. Но у них, молодых европейцев – тех, что атакуют саммиты и носят майки с изображением команданте Че, у них – один это не царь-батька, а один из них. И этот «один из…» несет в себе коллективную ответственность всех за весь мир; а «все» отвечают за каждого с учетом его, каждого, индивидуальности.

Это хороший путь, ведущий к современному, разумному, адекватному социализму. Такая махина, как Россия, могла бы своротить на него весь мир. Но твердо пойти по нему нам самим будет трудно. Почему?

Моё твердое убеждение, как историка состоит в том, что российский народ всегда любил работать. Повторяю – РАБОТАТЬ, а не организовывать свой труд! Организацию же и ответственность за неё наши предки с готовностью предоставляли этой самой «сильной руке». Ещё и поторапивали – давай, поживей наладь нам жизнь, защити нас и прочее, и дай работать! РАБОТАТЬ ДАЙ – извечная мольба подлинного таланта! Мы талантливы.

К сожалению, процесс одухотворенного, то есть, творческого труда и его организацию окончательно разделить не удается. Тот, кто организует рабочие места, защиту и зарплату, рано или поздно запускает свою «сильную лапу» и в сам процесс, в котором ничего не смыслит. Вот тогда «класс работающих» и поднимается на бунт против «класса организаторов». Революции рушат прежнюю организацию труда, но талант хочет трудиться, он рвется к труду, он торопится… В такие времена наш российский талантливый народ готов призвать того, кто справится побыстрей – батьку-царя, батьку-вождя, батьку-президента … Но чтобы «справиться побыстрей» «батьке» не только в процесс, а и в мысли, и в саму душу народа приходится лезть, и никогда цензура так не свирепствовала даже в тончайших материях искусства, как во времена царей и вождей! Но талант хочет свободы!

Круг замыкается?

Наша история вся состоит из таких кругов, замкнувшихся вокруг одного и того же неразрешимого противоречия.

Но как историк, я твердо знаю – все противоречия разрешимы. Если их пытаться разрешить, а не дать использовать в пропагандистских целях, как это произошло, например, в нацистской Германии.

«Молодые немцы, мы для вас всё организуем! Мы знаем как!» – внушала пропаганда устами Геббельса. И организовали: молодежные союзы, государственные программы, спорт, досуг.., каждая минута молодого немца оказалась под контролем.., каждая мысль молодого немца должна была попасть под контроль. А в идеале – и каждое его чувство. Идеальный солдат!

А знаете, с чего начала сдавать позиции умная немецкая молодежь?

С того, что, торопясь жить, работать, позволила за себя формулировать.

«Возьми у кого-то мысль, сформулируй её по-своему и заново вложи в голову, из которой изъял, ‑ поучал Геббельс пропагандистов своего министерства, ‑ тогда это будет его же, но правильная мысль».

«Правильные», с точки зрения Геббельса, мысли едва окончательно не довели молодую немецкую голову до преступного безмыслия под стальной каской немецкого солдата.

Современные молодые немцы – те, что за единственной кружкой пива пять часов подряд готовы рассуждать о гуманизме и справедливости, ни под колпак пропаганды, ни под каску завоевателя свои головы уже подставлять не хотят. Они искренне верят, что творческий труд можно совместить с его умелой организацией, хотя согласны, что сделано это может быть, лишь в ущерб творчеству.

Они согласны. А мы? Не знаю. 

Мы максималисты.

Елена Съянова