Мяч Херардо

Мы продолжаем рассказывать о членах Кубинской Пятёрки.

Предлагаем вашему вниманию рассказ о Херардо Эрнандесе, которому в первые годы заключения пришлось скрывать своё настоящее имя.

Рассказ написан по мотивам сценария радиопередачи. Предоставлен автором блога «Настойчивая кубинка» Росой Кристиной Баэс Вальдес 28 мая 2014 года. Основан на сценарии журналистки «Радио Харуко» Марлене Кабоверде Кабальеро. Публикация и редакция Росы К. Баэс.

* * *

Другие люди, он сам и постоянное присутствие того, за кого он себя выдает... Те, кто держат его в неволе, и те, кто его судят… Тюрьма, камера, зал суда:

Грубый вопрос: «Ваше имя!». Пленник, подняв голову, уверенно глядя перед собой, отвечает: «Мануэль Вирамонтес» и понимает, что момент настал, и чувствуя, что голос не будет дрожать, продолжает отвечать на вопросы военных:

– Где и когда вы родились?

– Я гражданин США. Родился в Кэмероне, Техас, 26 января 1967 года. В 1970-м году мои родители вернулись в Пуэрто-Рико, откуда они родом.

– Назовите ваш адрес в Пуэрто-Рико!

Узник отвечает без запинки: здание Дарлингтон, проспект Муньос Ривера Боринкенья, квартира 6-С, Рио-Пьедрас.

– Где вы работаете в США?!

– В компании…

Другой человек, столь же надменно и с сознанием собственной власти, бросает: «Ложь! Ты кубинский шпион! Говори правду, ты шпион Кастро!»

Тот же самый узник, те же намерения, то же бесстрашие: «Меня зовут Мануэль Вирамонтес. Я из Пуэрто-Рико».

И снова настойчивый вопрос наталкивается на стену решительности и внутренней силы: «Ты продолжаешь настаивать на своем?! Ты сгниешь в этой камере! Ты лжешь! Ты проклятый кубинский шпион!», а узник повторяет еще и еще: «Меня зовут Мануэль Вирамонтес. Я из Пуэрто-Рико. Я Мануэль Вирамонтес, Вирамонтес, Вирамонтес…»

И вот так, в течение многих месяцев заключенный говорил только со своими тюремщиками, и всякий раз диалог повторялся, пока не надоест… До тех пор как однажды, в одиночестве крошечной камеры, которую называли попросту дырой, когда он отдыхал на своем убогом ложе и думал о своей далекой стране, детский голос не вывел его из оцепенения:

– Послушай, нарисуй мне мяч!

«А?!» – отпрянув и окончательно проснувшись, воскликнул заключенный. Тем не менее, он не мог думать ни о чем, кроме своего сна, в котором ему снилось, что он бодрствует… Как Маленький принц, упавший со своего астероида, малыш просил: «Пожалуйста, нарисуй мне мяч!»

«Скажи мне наконец, кто ты такой?» – произнес Херардо, изумленный узник.

И когда услышал ответ ребенка, действительно подпрыгнул, абсолютно завороженный:

«Я думал, ты знаешь. Я Мануэль Вирамонтес». И мальчик снова стал требовать: «Нарисуй мне мяч».

«Мануэль? Не может быть. О чем ты говоришь?» - в изумлении спрашивал человек.

А ребенок нежно отвечал: «Я уже сказал тебе. Нарисуй мне мяч, который ты давно хранишь, с того дня, ты хорошо его помнишь. Мяч так похож на мой…»

Просьба не переставала вертеться в голове заключенного, пока он продолжал спрашивать себя, откуда этот повторяющийся сон…

– Мяч? Мануэль?..

Опять этот странный сон! И к нему вернулись воспоминания. Он стал вспоминать Родину, любимый спорт и далекий 1986 год… Узник приподнялся на кровати; потухшими глазами обвел камеру. Ощупал стены и осмотрел потолок: слабый свет просачивался через высокое окошко из бронированного стекла. Светало. Внезапно ветерок стал ласкать его лицо, заставляя человека дрожать. Очень тихо он зашептал: «Мануэль, Мануэль, это ты?». Затем, необъяснимо, как и в прошлые разы, мало-помалу холод начал уходить из его тела…

Дни тянулись бесконечно, с той субботы 12 сентября. Постепенно присутствие ребенка становилось повседневным. Заметное только для одного человека, в его немой камере.

– На допрос! – приказывал человек, похожий на робота из видео-игры. Снова рутинная процедура: наклониться, спиной к двери, просунуть руки в отверстие. Снаружи конвоиры закуют его. Дверь открылась. Кандалы вновь запели свою песню, теперь казавшуюся менее ужасной, в такт шагам, а он взглядом разговаривал с мальчиком, который шел рядом, хотя стражи не догадывались о его присутствии.

– В тюрьме не имеет значения, что ты говоришь, важно, что внутри тебя. Жизнь похожа на бейсбол. Если ты выходишь на поле, должен выложиться полностью. Никто не может предугадать итог игры. Ты это поймешь, Мануэль – со временем. Ты можешь совершать ошибки, но нельзя сдаваться и тем более предавать команду. В борьбе никто не одинок. Имей это в виду, Мануэль, всегда помни об этом.

И все началось сначала: вопросы, те же самые ответы, протокол:

«Меня зовут Мануэль Вирамонтес. Я из Пуэрто-Рико. Меня зовут Мануэль Вирамонтес. Я из Пуэрто-Рико»…

Вечер опускается на город. Человек в камере огрызком карандаша рисует на клочке бумаги. Закончив, складывает рисунок пополам и кладет на бетонный столик, приделанный к стене. Опускается на кровать. Приятная усталость охватывает тело. Он испытывает удивление, опять задумавшись о Мануэле Вирамонтесе. О Мануэле, настоящем Мануэле, умершем в трехлетнем возрасте от дыхательной недостаточности. «Бедняжка, сейчас тебе было бы почти столько же лет, сколько мне», - вздыхает человек. И вспоминает, как месяцами готовился вжиться в личность этого ребенка, узнавал все, что связано с его семьей, все о школах, где он должен был учиться, о друзьях, учителях, о жизни, которую в воображении он прожил. Мужчина улыбнулся. С тех пор, как появился Мануэль, его детство представлялось с каждым разом все живее, и узник вспоминал и вспоминал:

– Мальчишки в школе никогда не хотели играть со мной в бейсбол, потому что если мимо проходила учительница с книгами, я бросался ей помогать, и сама собой игра заканчивалась, или на мое место ставили другого, – и он рассмеялся вслух.

На Кубе начинался чемпионат. Какая из команд победит на этот раз? В бейсболе может произойти все, что угодно – вот о чем он тогда думал. И, наблюдая за тем, как исчезает последний луч вечернего света, узник заснул крепко, как ребенок…

Мужчина открыл глаза и приподнялся. Мальчик с довольным видом рассматривал рисунок. Когда загадка производит слишком сильное впечатление, невозможно ослушаться. «Ты нарисовал мяч. Он так похож на мой… Скоро я уйду. Я пришел только за мячом, чтобы вспомнить…»

– Ты уйдешь? Правда? Но если ты уйдешь вот так, ты унесешь с собой лишь каракули на клочке бумаги. Останься ненадолго, я расскажу тебе историю этого мяча, а потом ты мне расскажешь свою», – почти умолял узник.

– Я спешу. Через несколько часов я снова буду дома. Нарисуй мне свою историю, я также заберу ее с собой.

– Это будет сложно. Я могу тебе ее рассказать.

Зазвучал хрустальный смех ребенка, а в глазах читалось озорство:

– Я знаю, что ты скрываешь. Знаю, о чем молчишь. Знаю, что это не обман, не ложь. Скорее это мечты, фантазии в попытке найти правду. Я знаю все твои истории, и эту в особенности.

– Ты знаешь?

– Да. Они слишком часто тебе снились с тех пор, как ты начал без остановки повторять мое имя.

Огорченный пленник опустил глаза.

– Жаль. Но все же мне хотелось бы сейчас впервые рассказать об этом тебе и нам обоим, в тишине.

И мальчик присел на железную скамеечку напротив человека в оранжевой тюремной одежде, оба замолчали и закрыли глаза, чтобы лучше представлять и чувствовать то, о чем пойдет речь. И без необходимости шептать, мужчина начал свой рассказ.

– Было воскресенье, 16 января 1986 года. Я пришел на Латиноамериканский стадион, туда, где играла моя любимая команда, команда моего города, Гаваны. Игра уже началась, но много людей было снаружи в очереди на вход. В кармане у меня лежал мячик – точно такой же, как я тебе нарисовал. Ты, верно, знаешь, что моя команда – синие, «Индустриалес». Был финал чемпионата (или как мы зовем его «серия») номер 25, и соперниками были «Вегерос» из провинции Пинар дель Рио. Ни за что на свете я не мог пропустить игру! В те времена я рисовал картинки и карикатуры для рубрики «Аспирин» – да, как таблетка, не смейся. Как представителям СМИ, нам выдали удостоверение, на котором было написано «Пресса», так что, придя на стадион с таким документом (и – да, парень, – с выражением лица очень важного журналиста), я смог пройти по трибунам до верха скамеек «Индустриалес». Заканчивался второй иннинг. В те годы питчер команды был из моего района (точнее, из района напротив, из Эль Росарио), правша Леонардо Тамайо. Когда я туда добрался, я попросил одного из игроков позвать Тамайо, который отошел от скамейки и показался на трибунах. Он удивился, увидев меня там, а я отдал ему бумагу с нарисованным мячом и ручку, чтобы он передал ее другим игрокам, и те расписались. В тот момент моя команда проигрывала, но на бумаге я написал: «Индустриалес» чемпион – 1986». И это прочитали все, когда расписывались на листе бумаги, хотя команда все еще проигрывала. А дальше ты знаешь… Потом все говорили, что мой мяч поднял дух команды! (Смеется). Но факт в том, что расписались все, или почти все, и Тамайо сразу же вернул мне рисунок. До сих пор я могу различить некоторые подписи – например, защитника третьей базы Хавьера Мендеса или кэтчера Педро Медины.

А потом началось что-то невероятное. В пятом иннинге «Вегерос» проигрывали у синих со счетом 3-4; леворукий Хиральдо Иглесиас сравнял счет, однако реванш «Индустриалес» не заставил себя ждать… Стадион взорвался: «Индустриалес», при минимальном перевесе, были в трех аутах от победы. Но, как я уже говорил тебе, в бейсболе ни в чем нельзя быть уверенным до самого конца. Девятый иннинг начался, когда стемнело. Левша Хиральдо Иглесиас довел счет до пяти очков и вновь добился ничьей. Потребовался дополнительный период. По правде сказать, я не помню в деталях, что происходило дальше, но я никогда не забуду кульминационный момент 12 иннинга. Представь себе, счет 2-2, для Агустина Маркетти, ветерана в шаге от завершения активной спортивной карьеры, иннинг должен был кончиться триумфом. Я не смотрел на часы, но не знаю как, я всегда знал, что…

И мужчина и мальчик продолжили хором: «…Было 21:20, когда Маркетти сделал тот потрясающий хоум-ран. Мы выиграли!!!»

– Разумеется, я был одним из многих, кто бросился на поле. Я смог пробраться к самому Маркетти, и на следующий день в газете «Хувентуд Ребельде» вышел снимок, на котором я нахожусь очень близко от него – конечно, ты мог бы меня и не узнать, ведь тогда у меня были волосы! – смеясь, говорил заключенный. – Шел дождь, поле было мокрым, и мне пришлось на двух автобусах возвращаться домой; промокший, но довольный – историей с мячом и тем, что «Индустриалес» выиграли чемпионат в столь потрясающей игре, хотя в тот момент я не представлял себе, что поединок этот так прочно войдет в историю кубинского бейсбола.

Узник первым открыл глаза. Он был поражен, увидев огромную улыбку на лице малыша:

– Я думаю, твой мяч в хороших руках. Теперь ты должен нарисовать мне книгу, чтобы хранить в ней твою историю. Это единственный способ вынести ее на свободу… Когда я уйду.

И мужчина достал клочок бумаги из кармана и нарисовал закрытую книгу, чтобы сохранить в ней тайну.

– Точно так я и представлял, - сказал мальчик.

– А теперь твоя очередь. История о твоем мяче?

– Мой мяч совсем как новый. Он надежно спрятан – так же как и твой. Моя сестра в ближайшие часы родит ребенка. Его назовут Мануэлем. Это моя единственная возможность возвратиться домой.

– Возвратиться? – это слово пробудило в мужчине эхо ностальгии.

– Да, в родные места. Я не отсюда. Береги себя. Здесь может погибнуть, потерпеть крушение самое лучшее в человеке… Ты тоже вернешься… Однажды. Напиши об этом. Так же, как ты сделал с мячом: «Индустриалес» – чемпион».

– «Индустриалес» - чемпион. Чемпион?

– Я тебя знаю. Ты не умеешь сдаваться, - сказал мальчик.

– Подожди. Не уходи пока. Прежде я должен попросить у тебя прощения, - сказал мужчина, пытаясь его задержать.

– Прощения? За что?

– За то, что взял твое имя. Я тебе его возвращаю.

Ребенок улыбнулся и ответил: «Это не было ложью, обманом. Это были иллюзии, фантазии, необходимые, чтобы найти твою правду».

Затем маленький Мануэль Вирамонтес вознесся к высокому стеклянному окошку, сморщил нос и исчез с первыми лучами солнца…

Зал суда показался таким же холодным, как камера. Там другие люди повторяют все тот же вопрос:

– Как вас зовут?

Со своего места человек, гигант, голосом, дрожащим от гордости и решимости, отвечает:

– Мое имя – Херардо Эрнандес Нордело. Я родился в Гаване 4 июня 1965 года. Я кубинец…

* * *

Основано на сценарии специального выпуска программы «Крылья свободы», посвященного неопубликованным свидетельствам, которые были предоставлены Героем Республики Куба Херардо Эрнандесом Нордело журналистке Марлене Кабоверде Кабальеро.

Перевод Ольги Гарбуз

* * *

Херардо Эрнандес Нордело один из пятерых кубинских героев, известных во всем мире как Кубинская Пятёрка. Их арестовали 16 лет назад в Майами. Они пытались предотвратить насильственные действия террористических групп против Кубы с территории США. За прошедшие годы самые авторитетные международные правовые и юридические организации признали задержание кубинских патриотов незаконным, а решения суда несостоятельными, политизированными и противоречащими конституции США.

Во всем мире велась борьба за освобождение пяти героев Кубы.

В настоящее время все члены Пятёрки вернулись на Кубу.

Рабочий университет им. И.Б. Хлебникова