Фонотека КТВ. Виктор Хара - 1967

Второй долгоиграющий диск Виктора Хары, вышедший на фирме "Odeon" в 1967 году.

Он иногда издавался под названием "Desde lonquen Hasta Siempre", а иногда без этого названия, называясь просто "Victor Jara"(также как и первый альбом Виктора Хары, вышедший в 1966-м на фирме "Demon")

http://krasnoetv.ru/node/7001

1."El aparecido" (The ghost) (Víctor Jara) - 0:00

2."El lazo" (The lasso) (Víctor Jara) - 2:16

3."Qué alegres son las obreras" (How happy are the Women Workers) (Bolivian folk) - 6:14

4."Despedimiento del angelito" (Farewell to the Little Angel) (Chilean folk) - 9:25

5."Solo" (Eduardo Carrasco) - 13:04

6."En algún lugar del puerto" (Some place in the port)(Víctor Jara)- 16:23

7."Así como hoy matan negros" (Thus they kill blacks today) (Pablo Neruda - Sergio Ortega) - 20:45

8."El amor es un camino que de repente aparece" (Love is a road that suddenly appears) (Víctor Jara) - 23:01

9."Casi, casi" (Almost, almost) (Chilean folk)- 25:28

10."Canción de cuna para un niño vago" (Lullaby for a deserted child) (Víctor Jara) - 27:31

11."Romance del enamorado y la muerte" (Song of the Lover and of Death) (Text: Anonymous - Víctor Jara) - 31:15

12."Ay mi palomita" (Ah, my little dove) (Chilean folk) - 34:08

Альбом записан с участием ансамбля Quilapayun и оркестра п.у.Серхио Ортеги. Профессиональный композитор академической школы Серхио Ортега часто очень помогал Виктору Харе с аранжировкой и нотной записью его песен, так как Виктор сочинял песни не зная нотной грамоты. На этом альбоме звучит "Así como hoy matan negros" - прекрасный фрагмент из оперы С.Ортеги "Звезда и смерть Хоакина Мурьеты" по поэме Пабло Неруды.

Эдуардо Карраско, автор композиции "Solo" , это музыкант из "Килапаюн". Сотрудничество Виктора Хары с ансамблем "Килапаюн" началось в 1966 году. Когда познакомившись после выступления в пенье (пеньи это "клубы народной песни" возникшие во второй половине 60-х по всей Чили) в Вальпараисо музыканты этого ансамбля, студенты (Эдуардо Карраско, например, изучал философию в университете Чили в Саньяго) предложили Виктору стать художественным руководителем их ансамбля и до 1969 года Виктор Хара и Килапаюн плотно сотрудничали, на конвертах альбомов "Килапаюн" был указан Виктор Хара, как участник ансамбля, а сольные альбома Виктора также записывались в сопровождении "Килапаюн". В дальнейшем возникли трения из-за того, что музыканты "Килапаюн" были недовольны тем, что Виктор не хочет растворятся в ансамбле и много времени уделяет сольным выступлениям, Виктор же хотел продолжать самовырожаться в сольном творчестве, он был на несколько лет старше участников ансамбля и имел иной жизненный опыт, испытав нищету и невзгогды, по сравнению с ребятами из "Килапаюн", которые происходили из богатых семей и учились в престижных университетах и после 1969 года лишь эпизодически Виктор выступал с "Килапаюн". Замечательная народная песня "Qué alegres son las obreras", которая звучит на этом альбоме много лет входила потом в репертуар "Килапаюн", также как и "Así como hoy matan negros" и песня Виктора Хары "El Aparecido".

Джоан Хара писала про эту песню:

"К концу шестидесятых годов песни Виктора перестали быть автобиографическими и все больше отражали общие проблемы, задачи и цели, стоявшие перед латиноамериканским народом, хотя очень часто они были связаны с определенными людьми. Одним из первых и, пожалуй, самым явным тому примером была песня «Призрак» («El aparecido»), которую он сочинил в начале 1967 года. Она вышла в марте того же года отдельной пластинкой с посвящением «Для Э. (Ч.) Г.» — более открытое упоминание имени Эрнесто Че Гевары не представлялось возможным, поскольку пластинку выпустила фирма «Одеон», которая соответствовала в Чили американской ЭМИ. После речи Фиделя Кастро, в которой сообщалось об отъезде Че Гевары с Кубы, постоянно высказывались предположения о том, куда он мог уехать; у всех возникал вопрос, в какой части Латинской Америки он борется за освобождение угнетенных. Казалось, будто он — повсюду и нигде, как некий блуждающий огонек, почти мифический персонаж, ускользающий от беспощадных и могущественных врагов, преследовавших его. Именно это Виктор хотел передать в своей песне, с ее настойчивым ритмом «галопа», идею преследуемого и охотников, «воронья с золотыми когтями», врагов, которые назначили цену за его голову и в конце концов убьют его. И всего через несколько месяцев пришла весть о смерти Че в Боливии. Хотя партизанское движение в различных латиноамериканских странах, несомненно, вдохновляло многих, в том числе и Виктора, однако коммунистическая и социалистическая партии этого способа борьбы не признавали. Они накопили опыт нескольких десятилетий массовой борьбы посредством самого широкого и крепко спаянного профсоюзного движения и в данный момент не видели оснований для внезапного изменения своей тактики. Поскольку рабочий класс Чили был так хорошо организован, а студенты и крестьяне теперь тоже присоединились к борьбе, постольку казалось еще возможным осуществить революционные перемены в рамках парламентской демократии, используя численное превосходство. Напряженные дискуссии и разногласия по поводу путей социального переустройства возникали даже между коммунистической и социалистической партиями; эту полемику подогревал Конгресс трех континентов, состоявшийся на Кубе, в котором принял участие Сальвадор Альенде, занимавший тогда пост председателя сената Чили. Руководство партии критиковало Виктора за то, что он в тот момент посвятил песню Че Геваре, хотя сама по себе она была не столько призывом к оружию, сколько выражением восхищения героизмом Че и разоблачением методов США в деле защиты своих интересов в Латинской Америке. По сути своей Виктор был человеком миролюбивым, противником насилия, но он со всей очевидностью сознавал истинную жестокость лишений и нищеты. Я знаю, он не исключал возможности того, что в какой-то момент может оказаться необходимым взять в руки оружие, чтобы положить конец этому насилию."

El aparecido (Víctor Jara)

Abre sendas por los cerros,

deja su huella en el viento,

el águila le da el vuelo

y lo cobija el silencio.

Nunca se quejó del frío,

nunca se quejó del sueño,

el pobre siente su paso

y lo sigue como ciego.

Correlé, correlé, correlá

por aquí, por allí, por allá,

correlé, correlé, correlá,

correlé que te van a matar,

correlé, correlé, correlá.

.

Su cabeza es rematada

por cuervos con garra de oro

como lo ha crucificado

la furia del poderoso.

Hijo de la rebeldía

lo siguen veinte más veinte,

porque regala su vida

ellos le quieren dar muerte.

(1967)

...

Про песню "El Lazo"

По воскресеньям мы выезжали с девочками в горы или пересекали равнину центральной долины. Отныне песни Виктора населялись людьми, которых мы встречали в этих поездках; возникали песни-портреты крестьян, с их трудом, заботами, надеждами. Мы посетили несколько раз Лонкен, который мало изменился с тех пор, как Виктор жил там. Крестьянская семья — инкилинос семейства Руис-Тагле занимала все тот же дом, знакомый ему с детства; поросята и куры рылись в соломенной подстилке на земляном полу кухни. Виктор повел нас на холм посмотреть «след дьявола», а потом в гости к людям, которых знал ребенком. Один из них — глубокий старик — сидел возле своей деревянной лачуги, по-прежнему плетя из кожаных ремешков хлысты и лассо, прославившие его на много километров вокруг. Из этой встречи возникла песня"

Руки его постарели –

Два этих сухих листка

Здорово драться умели

И животных нежно ласкать.

Лассо змеею кружит,

Обвивая ореховый куст,

Затягивая все туже

Петлю его дней и чувств.

Сколько лет ладоням усталым

И потухшему взгляду его?

Никто не придет, как бывало.

Нет работы. Нет ничего

(«Лассо» — «Е1 1аzо»)

...

А вот про песню "Canción de cuna para un niño vago":

"Постоянное общение с обездоленными людьми, волновавшее его самым непосредственным образом, побудило Виктора написать несколько песен, через которые красной нитью проходила общая мысль: зловещее воздействие нищеты на человеческие взаимоотношения, ее способность разрушить даже изначальную любовь родителей к своим детям, необходимость раз и навсегда положить конец «этому морю мрака и горечи». Быть может, первая песня Виктора для детей — «Колыбельная для маленького скитальца» — имела какую-то связь с появлением чувства отцовства именно потому, что была колыбельной. Но предназначалась она не его собственной дочери...

Река Мапочо протекает через Сантьяго, направляясь от гор к морю. Ее грязная, стремительно текущая вода прокладывает себе путь по широкому каменному ложу, усеянному мусором. Весной, когда тает снег, она вздувается, превращаясь в мутный поток, а потом в течение долгих летних месяцев без капли дождя постепенно высыхает и сочится тонкой струей. Стайки детей, в возрасте от шести до двенадцати лет, с лицами стариков и старух, обычно ютились под мостами, особенно возле Центрального рынка, где владельцы прилавков бросали через парапет гнилые фрукты и отбросы. По ночам дети спали, прижавшись друг к другу, вместе с кучей бродячих псов, составлявших им компанию."

Отраженье луны колышет

Река в неспешной волне,

А под мостом мальчишка

Летает в сказочном сне

Город в железную клетку .

Навечно его загнал.

Будешь стариться, детка,

Радостей не познав!

Сколько таких же, как ты, бродяжек

Было и сколько будет!

Любовь стоит денег,

без денег — тяжко людям...

(«Колыбельная для маленького скитальца» — «Cancion de cuna para un niño vago»)