Национальный вопрос: СИМФОНИЯ или КАКОФОНИЯ?

Национальный вопрос:

СИМФОНИЯ или КАКОФОНИЯ?

Последние громкие события в Москве и на Юге России тесно связаны с проблемой обострения межнациональных отношений, с национальным вопросом. Настала пора практической проверки программных установок левопатриотической оппозиции.

Россия является сегодня одновременно страной «дикого» капитализма с чудовищным уровнем эксплуатации труда и социального расслоения, а также экономической полуколонией, сырьевым придатком стран «первого мира». Поэтому, говорится в Программе КПРФ, «чувство унижения угнетенных и обездоленных сливается с болью патриотов за поруганную честь державы. В таких условиях «КПРФ видит свою задачу в том, чтобы соединить социально-классовое и национально-освободительное движения в единый народный фронт». Об отношении к гипотетическим союзникам по такому фронту в Программе сказано: «Коммунисты уважают их право на собственные взгляды и не навязывают своих. Но в диалоге и взаимодействии с ними не считают нужным скрывать своего твердого убеждения, что защита национально-государственных интересов России органически сливается сегодня с борьбой за социализм и советские формы народовластия». В особенности «задачи решения русского вопроса и борьбы за социализм по своей сути совпадают».

Полезно будет хотя бы вкратце проследить тот путь, по которому партия пришла к этим выводам, ибо путь этот нелегок и тернист, и на нем встречается немало опасных развилок.

В этом плане крайне интересна и поучительна теоретическая полемика двух русских социал-демократов – отзовиста Базарова и большевика Ленина на рубеже 1910–1911 годов. Для понимания сути полемики следует иметь в виду, что она велась в легальной печати эзоповым языком и под «привилегиями» подразумевалось царское самодержавие, безраздельная власть дикого помещика, а под «гегемонией» – руководящая роль в буржуазно-демократической революции социалистического пролетариата, ведущего за собой крестьянство вопреки буржуазному либерализму.

Возражая против «гегемонии», Базаров предположил вполне возможным, что физиономия демократии может в дальнейшем существенно измениться по сравнению с 1905 годом, что мелкая буржуазия русских деревень и городов будет достаточно радикально настроена против политических «привилегий» господствующих классов, достаточно сплочена и активна, но проникнута резким националистическим духом. Отсюда вывод Базарова: «Так как марксисты не могут идти ни на какие компромиссы с национализмом или антисемитизмом, то, очевидно, при указанных условиях о гегемонии не будет и помину».

Не правда ли, картина сегодняшней политической жизни очень похожа на предсказанную Базаровым? Настроение широкой народной массы против «привилегий» олигархов и бюрократов сплошь и рядом пропитано резким националистическим духом. И поскольку это факт, немало левых политиков вслед за Базаровым утверждают, что ни о какой «гегемонии» коммунистов в современном протестном движении не может быть и речи.

Ленин возразажал Базарову: «Это не только неверно, но чудовищно нелепо. Если вражда к привилегиям будет соединена у известных слоев с национализмом, то разве разъяснение того, что такое соединение мешает устранению привилегий, не есть дело гегемона? Разве может быть борьба с привилегиями не соединена с борьбой страдающих от национализма мелких буржуа против выигрывающих от национализма мелких буржуа? Всякая борьба всякой мелкой буржуазии против всяких привилегий всегда несет на себе следы мелкобуржуазной ограниченности, половинчатости, а борьба с этими качествами и есть дело «гегемона».

Таким образом, Ленин признавал, что соединение вражды к привилегиям с национализмом мешает устранению привилегий, что марксисты не могут идти на компромиссы с национализмом, однако отсюда вовсе еще не вытекает необходимость самоустранения революционной социал-демократии от борьбы за гегемонию в общенародном освободительном движении. Нужно идти во все массовые движения, даже самые отсталые и реакционные, и разъяснять, разъяснять... Твердо помня при этом, что как «социально-классовая», так и «национально-освободительная» борьба могут служить лишь демагогической вывеской, прикрывающей междоусобную борьбу крупных социальных хищников за передел власти и собственности. И служат. В истории таких примеров немало. Да и сегодня за ними недалеко ходить. Но ходить туда никто из левопатриотов не рискнул.

А Путин смело пошел к футбольным фанатам как к «социально близким» и объяснил, что пришел к ним потому, что они – сила. А с силой нужно обращаться осторожно, ибо к ней стараются примазаться и поставить под свой контроль различные деструктивные элементы – радикалы всяких разных мастей. Я знаю, сказал Путин, что фан-движение всегда отличалось своей независимостью от власти и от любых политических движений. И я хочу обратиться к вам с настоятельным призывом не допустить того, чтобы вас кто-то поставил под контроль и начал бы вами манипулировать. В награду за независимость фанатам было обещано участие в работе оргкомитета по подготовке чемпионата мира 2018 года и места¢ в Общественной палате. Договор был скреплен коллективным возложением цветов к могиле погибшего в драке с кавказцами спартаковского фаната Егора Свиридова.

Однако, заявив, что фанаты «всегда отличались независимостью», Путин либо обнаружил полное незнакомство с вопросом (во что я не верю), либо, прекрасно владея вопросом, просто подольстился к собеседникам. Во-первых, фан-клубы – никакая не «молодежная самодеятельность» и не имеют никакого отношения к обыкновенным любителям футбола. Они являются необходимой и неотъемлемой частью весьма доходной отрасли шоу-бизнеса, именуемой профессиональным футболом. Владельцы футбольных клубов вкладываются в них точно так же, как и в покупку игроков. Если бы фанаты не приносили прибыли, то никаких фанатов не было бы. Прекратись вдруг их финансирование – они завтра же исчезнут с лица земли. Во-вторых, фан-клубы, как массовые и дисциплинированные организации, изначально находятся под плотным контролем и опекой милиции и спецслужб. Так что ни о какой финансовой и политической «независимости», а тем паче о «стихийности» фан-движений и речи быть не может. У каждого фан-клуба есть конкретные хозяева, без рапоряжений которых они ничего предпринимать не будут.

Есть у них и своя идеология – предельно примитивная, а потому и легко усвояемая. В ее основе лежит ксенофобия – четкое разделение всего мира на «своих» и чужих, на «наших» и «ненаших». Первых следует боготворить, вторых – ненавидеть и бить. Эта двучленная психологическая матрица при известных условиях легко поддается «развитию». Для этого нужно только переместить границу по расовому или этническому признаку, разделив весь мир, например, на «белых» и «черных» или на «русских» и «нерусских». Так и было сделано. Например, в Москве массово расклеивались стикеры: «За кого бы ты ни болел – помни: прежде всего, ты – русский!»

Некоторые читатели обиделись на меня за то, что я назвал фан-клубы «штурмовыми отрядами» и отказал им в «самодетельности» и «стихийности». Но подумаем, какова функция любых штурмовых отрядов? Бездумно драть глотку, восхвалять «своих» и бить «чужих», подавлять их физически и психологически. Точно такую же функцию исполняют футбольные фанаты до, во время и после матчей. А чем конкретно отличаются «свои» от «чужих», любой фанат объяснит очень просто: эмблемой, цветом униформы, цветом кожи, формой носа и т.п.

Выступления фанатов – не единственный случай извращенной «борьбы за национальные интересы». Обнаружилась, к примеру, версия, что печально известные «цапки» были «национально-патриотической» бандой, по сути дела, защищавшей станицу Кущёвская от вторжения бандитов кавказских. И как только «цапки» были удалены, образовавшийся вакуум заполнили кавказцы. Так, если верить сообщению «Комсомольской правды», в краснодарский корпункт газеты звонят жители Кущёвской и якобы жалуются на то, что «станицу наводнили кавказцы, которые по одному отлавливают нас, избивают и дают понять: теперь власть в их руках». Жители надеялись, что, после того как «цапков» задержали, народ вздохнет с облегчением. Но лучше не стало, даже наоборот. От «тех» страдали в основном фермеры, а от «этих» – абсолютно все. Высказывается подозрение, что дело «цапков» – заказное. Кому-то просто понадобилось убрать сильную авторитетную группировку, подмявшую под себя всю станицу. «На смену Цапкам пришел более сильный хозяин, купивший нашу с вами свободу», – пишут на кущёвском интернет-форуме.

Получается некий «маятник» социального и национального порабощения. Прогнали «цапков» – пришли «джигиты». Прогонят «джигитов» – вернутся «цапки». Куда ни кинь, всюду клин. В общем, прекрасная иллюстрация к ленинским словам о борьбе страдающих от национализма мелких буржуа против вы­- иг­рывающих от национализма мелких буржуа. И ведет такого рода борьба в полный тупик. Есть ли из него выход?

Национальное возмущение останется бессильным, если не будут поняты его классовые корни и соответствующая социально-психологическая природа. Классики оставили нам образцы конкретного анализа этой проблемы.

Накануне Октябрьской революции наиболее яростным и оголтелым нападкам Временное правительство подвергалось именно со стороны черносотенной бульварной прессы. Это давало буржуазной пропаганде повод злонамеренно ставить знак равенства между большевизмом и черносотенством. Употребляя современный политический сленг, крики о «красно-коричневых» неслись со страниц либеральной прессы всю осень 1917 года. Ленин отвечал на это, что именно на почве отчаяния и ненависти к эксплуататорам «понятен «успех» подделывающихся под большевизм негодяев черносотенной печати. Что черные злорадствуют при виде приближающегося решительного боя буржуазии с пролетариатом, это бывало всегда, это наблюдалось во всех без всякого изъятия революциях, это абсолютно неизбежно. Ибо не может в капиталистическом обществе быть такого нарастания этой революции, которое бы не сопровождалось злорадством черной сотни и ее надеждами погреть себе руки... И можно ли удивляться тому, что измученная и истерзанная голодом и затягиванием войны толпа «хватается» за черносотенный яд? Можно ли мыслить себе капиталистическое общество накануне краха без отчаяния в среде угнетенных масс? И может ли отчаяние масс, среди которых не мало темноты, не выражаться в увеличенном сбыте всякого яда?»

Позднее, уже на исходе Гражданской войны, Ленин еще раз обратился к анализу классовых и социально-психологических корней подобных противоречий в развитии массового революционного сознания. В 1905 году, говорил он, «черносотенцы поднимали и вызывали к политической жизни обширные, наиболее отсталые слои крестьянства, которые сегодня шли против большевиков, а завтра требовали всей земли от помещиков. И в Германии мы увидели такой противоестественный блок черносотенцев с большевиками. Появился странный тип черносотенца-революционера, подобно тому неразвитому деревенскому парню из Восточной Пруссии, который говорит, что Вильгельма вернуть придется, потому что нет порядка, но что идти надо за большевиками».

Что все это означает? Только то, что развитие революционного сознания масс происходит через острейшие, часто трагические противоречия. Бывает, что самые передовые идеи окрашиваются в реакционные тона, и это не редкость в истории. Но вскрыть конкретные причины, ведущие при определенных исторических обстоятельствах к появлению «противоестественного блока черносотенцев с большевиками» и «странного типа черносотенца-революционера», – это вовсе не значит оправдывать подобные парадоксальные сочетания.

Заигрывание с предрассудками толпы, поощрение и раздувание их – политическая традиция реакционных, отживающих классов. Прогрессивные силы в них не нуждаются, и если нечто подобное все же происходит, это повод серьезно задуматься, знак беды. Будем же помнить слова Ленина: «Сознательные рабочие прекрасно знают, что черная сотня с буржуазией работают рука об руку и что решительная победа рабочих (в которую мелкие буржуа не верят, которой капиталисты боятся, которой черносотенцы иногда из злорадства желают, уверенные, что большевики не удержат власти), что эта победа черную сотню раздавит до конца... Никакого иного средства покончить с этим безобразнейшим отравлением народа ядом дешевой черносотенной заразы быть не может, кроме победы пролетариата».

Но и сказанное еще не исчерпывает всей проблемы. 30-е годы прошлого столетия придали ей новый поворот, свидетельствующий о том, что формула «победа пролетариата» также не терпит поверхностно-прямолинейного толкования, что игнорирование всей ее многомерности и глубины ведет к тяжелым и часто необратимым последствиям.

«До середины тридцатых годов, – писал советский философ Мих. Лифшиц, – в коммунистическом мире действовал лозунг «класс против класса». Одностороннее применение этого лозунга принесло коммунистическому движению много бед, а «самодовольное сектантство» (по выражению Георгия Димитрова) облегчило фашизму возможность привлечь на свою сторону народные массы. Не было ясно в те времена и характерное для сегодняшнего дня сложное сочетание классовой борьбы с развитием национального самосознания».

Необходимость этого сочетания кратко и емко обрисована Сталиным в его политическом завещании – речи на XIX съезде КПСС. Суть завета в том, что настала новая эпоха, когда буржуазные националисты уже не в состоянии защищать национальные интересы. И потому их нужно просто выгнать вон, как неспособных. «Раньше буржуазия считалась главой нации, она отстаивала права и независимость нации, ставя их «превыше всего». Теперь не осталось и следа от «национального принципа». Теперь буржуазия продает права и независимость нации за доллары. Знамя национальной независимости и национального суверенитета выброшено за борт. Нет сомнения, что это знамя придется поднять вам, представителям коммунистических и демократических партий, и понести его вперед, если хотите быть патриотами своей страны, если хотите стать руководящей силой нации. Его некому больше поднять».

То есть настала эпоха, когда вне классовой борьбы за социализм нет и не может быть никакой народной борьбы за национальную независимость и суверенитет. Такую эпоху и переживает сегодня освободительное движение России. Но сочетать классовую борьбу с развитием национального самосознания можно по-разному. В одних случаях, как говорил Ленин, выходит симфония, а в других – какофония. Два десятка лет российские коммунисты работают над проблемой гармонического сочетания левой и патриотической идей. Работают в сложных условиях – под обличения «ультралевых» догматиков и улюлюканье ультраправых либералов. И тем и другим очень хочется, чтобы получилась какофония, и в меру своих сил они к этому подталкивают. В целом партия правильно определила свой курс. Но нет-нет, а какофонические мотивы порой проскальзывают и даже пытаются главенствовать, мешая реализации курса. Бывает, выдвигаются завиральные идеи и ориентиры, заимствованные из крайне сомнительных источников. Может быть, их потребуется проанализировать отдельно. Эту болезнь следует изжить, и она будет изжита, но только в том случае, если ее не запустить, вовремя поставив диагноз.

Александр ФРОЛОВ.

23/12/2010 www.sovross.ru